Пушкин остается первым и последним русским европейцем, «Евгений Онегин» единственным по-настоящему европейским произведением. После Пушкина Россия так и не сумела подняться до вершин европейской цивилизации и начала сползать в восточную деспотию. Но Пушкин успел многое. Он создал язык, оживил мысль.
«Сползание» почувствовали многие. Герцен один из первых. После Лермонтова вся русская литература приобрела скрытый протестный характер. Слишком много энергии ушло на врагов. О цивилизации пришлось забыть. И какая может быть цивилизация в период доносов, казней и расстрелов? Но именно писатели спасали русскую культуру, уходя в мистику (Гоголь), социализм (Белинский) или психоанализ (Достоевский).
Язык, вообще говоря, трудно погубить. Он концентрирует в себе всю историю народа. Он не подвластен правителям. Он оживает неожиданно с появлением гения. А появление гения нельзя предсказать. Толстой, Блок, Цветаева приняли эстафету. Потом…
…пустыня. В эмиграции литература перешла в разряд политических памфлетов, философии или эстетских романов (Набоков). За весь период «социализма» мы увидели лишь два романа на родной почве — «Мы» Замятина и «Мастера и Маргариту» Булгакова. Но каких! Замятин предвосхитил Орвелла и Хаксли. Булгаков продолжил мистерии Гоголя. Авторитарному псевдо-социализму не удалось победить культуру.
К сожалению, поэзии повезло меньше. Она задыхается в одиночных камерах или на общих собраниях. Ей нужна дикость, свобода. Она просто сбежала. Вернется ли опять?
Культура, как и природа, не умирает, пока жива почва. Культура — это весь хаос жизни, компост, по меткому выражению Гари Снайдера, из которого произрастает новая поросль. Главное — не погубить почву. Не погубить язык.
После крушения псевдо-социализма, мы с ужасом увидели за каким высоким забором находились, насколько дальше нас ушла мысль, насколько искалечен русский язык. Самое страшное отсталость мысли. (Мысль и язык единое целое). Но можно ли войти в ту же воду? Эта инерция отсталости мысли и сегодня главный бич русских.
Мне не жаль русской цивилизации (ибо такой никогда не было). Мне жаль дикой русской культуры.
время одуванчика 