Neo-Paganism.com
1/10 2014Данное эссе представляет собой четвертую часть серии статей о ветвях глубинной экологии. Первоначально данное эссе было опубликовано на сайте Neo-Paganism.com.“Он говорит, что женщина разговаривает с природой. Что она слышит голоса под землей. Что ветер шумит в ее ушах и деревья шепчут ей. Что мертвые поют через ее рот и крик младенцев понятен ей. Но для него этот диалог окончен. Он говорит, что он – не часть этого мира, что он чужой для этого мира. Он отделен от женщины и природы.” – Сьюзан Гриффин, «Женщина и природа: ее внутренний рев».Считается, что термин «Экофеминизм» был впервые введен французской писательницей Франсуазой Д”Обон в книге 1974 г «Феминизм или смерть» (Le Feminisme ou la Mort). Экофеминизм появился в 1970-х и 1980-х гг на пересечении феминистского и зеленого движений. Ядерный мелтдаун на Три-майл-айленде заставил большое количество женщин собраться в 1980 г на первую экофеминистскую конференцию в г. Амхерст под названием “Женщины и жизнь на Земле: экофеминизм в восьмидесятых”. Инестра Кинг, одна из организаторов конференции, выступила с обращением:«Мы – часть растущего движения женщин за сохранение жизни на Земле, мы пришли из феминистского движения, анти-ядерного движения, движения за разоружение, движения за холистическое здоровье. Мы пришли, потому что жизнь на земле и сама земля находятся в большой опасности. … Мы здесь, чтобы заявить об экологии и сказать, что для феминистов это политическое слово – и что оно направлено против экономики разрушения и патологической ненависти расистов. Это способ существования, который признает связь между всеми живыми существами, и мы женщины, являемся и фактом и плотью этой связи. … феминизм и экология это место, где политика сталкивается лицом к лицу с биологией, и где встречаются духовное и политическое. … кризис цивилизации, который привел нас на край ядерного уничтожения, в такой же степени духовный, как и экономический. … Оба движения (феминистское и экологическое) – имеют глубокие культурные и духовные корни, их принципы значительно расширяют политику.»Экофеминизм описывается как третья волна феминизма, ветвь глубинной экологии, экологическая критика феминизма, и феминистская критика зеленого движения.Патриархат
Для понимания экофеминизма, да и самого феминизма, необходимо понимать, что собой представляет патриархат. Патриархат означает систему социальных отношений, в которых не только главенствуют мужчины, но и которые ориентированы на мужчин.
В обществе, где главенствуют мужчины, мужчины занимают первые места во власти — политической, экономической, религиозной, военной, бытовой. В патриархатном обществе дисбаланс власти между мужчинами и женщинами очевиден и существует во всех областях жизни. Хотя власть мужчин может различаться, в целом все мужчины выигрывают от данного дисбаланса.
Кроме того, патриархатное общество ориентировано на мужчин (male-centered.) Это значит, что мужской опыт рассматривается как норма, а женский как исключение. Мужской опыт рассматривается как отражающий весь человеческий опыт. В патриархатных обществах женщин часто представляют романтически или ставят на пьедестал, но это не придает им реальной власти, напротив, приводит к меньшему равенству. Женщины в патриархатных обществах получают власть только в той степени, в которой они принимают патриархатные ценности.
Патриархат формируется мужчинами и женщинами. И мужчины, и женщины должны инкорпорироваться обществом для поддержки патриархатных ценностей и институтов. Мужчины и женщины увековечивают патриархат просто тем, что выбирают путь наименьшего сопротивления.
Патриархат наносит вред всем, мужчинам и женщинам. Патриархат — не только система, в которой мужчины правят женщинами, но и система, в которой незначительное число мужчин правят большинством мужчин. Патриархат наносит вред мужчинам тем, что определяет маскулинность узко, в терминах управления: управляй собой, управляй женщинами, управляй окружающей средой. Патриархат учит мужчин идеализировать свою автономию и избегать связей с другими людьми и с самими собой. Патриархат учит мужчин обращению с женщинами, с землей, и их телами как объектами, которые можно использовать как заблагорассудится. В результате, мужчины в условии патриархата ведут обедненную внутреннюю жизнь.
Движение за равные права женщин, хотя и важно само по себе, нельзя смешивать с борьбой против патриархатных институтов. Как пишет Аллан Джонсон:
“Легче позволить женщинам ассимилироваться в патриархатное общество, чем задавать вопросы самому обществу. Легче разрешить небольшому количеству женщин занимать властные позиции, чем подвергать сомнению иерархическую организацию социальной жизни вокруг принципов контроля и доминирования, легче разрешить некоторому количеству женщин достичь высот корпоративной иерархии, чем подвергать сомнению зависимость людей от экономической системы, основанной на доминировании, контроле и конкуренции. Легче позволить женщинам подчиняться закону, чем подвергать сомнению противостояние как способ для разрешения конфликтов и достижения справедливости. Легче допустить женщин к выполнению боевых заданий, чем подвергнуть сомнению приемлемость войны и патриархатную маскулинную власть и героизм в качестве инструмента национальной политики. И легче поднять на пьедестал и аплодировать нескольким женщинам, чем противодействовать культурному женоненавистничеству, всегда готовому унизить женщин. ”
Развенчивая дуализмы
Патриархат увековечивает себя за счет усиления парадигмы, построенной на иерархических дуализмах:
мужчина/женщина
небо/земля
душа/тело
человек/животное
дух/материя
субъект/объект
культура/природа
логика/эмоции
активный/пассивный
светлое/темное
белое/черное
доброе/злое
Первый элемент этих дуализмов обожествляется, обладает большей ценностью и привилегией, второй — обесценивается, лишен привилегии и десакрализован. Мужчина приравнен к небесам, душе, человечности и т.п., в то время, как женщина приравнена к земле, телу, животному, и т.п. Эти дуализмы используются для усиления социальных и психологических структур, увековечивающих власть мужчин над женщинами и человечества над природой. Они также отделяют нас от самих себя.
Экофеминисты атакуют эти дуализмы, переворачивают их, восстанавливают истинную ценность каждого приниженного элемента, и развенчивают дуализм в целом, заменяя их новыми метафорами отношений, взаимозависимости, взаимности и полноты. Экофеминисты хотят заменить мировоззрение, состоящее из иерархических дуализмов, на мировоззрение, в котором ценится разнообразие по образу и подобию природного биоразнообразия, и феминистское понятие ценности и силы.
Женщины и Природа
Экофеминизм вносит в глубинную экологию идею, согласно которой угнетение женщин и насилие над природой – взаимосвязанные явления, возникающие из патриархатных структур власти и доминирования. Экофеминисты исследуют также параллели между сексизмом и осквернением природы и расизмом и классовой эксплуатацией.
Экофеминисты доказывают, что определенные расы и социальные классы также угнетались из-за их связи с природой. Ранние лидеры экофеминистского движения – Розмари Рэдфорд Рутер (Rosemary Radford Ruether) – Новая Женщина/Новая Земля (New Woman/New Earth) (1975), Мэри Дали (Mary Daly) Гинархия/Экология ( Gyn/Ecology) (1978), и Сьюзан Гриффин (Susan Griffin) – Женщина и Природа (Woman and Nature) (1978), Кэролин Мерчант (Carolyn Merchant) — Смерть Природы (The Death of Nature) (1980), а также Сэлли МакФейг (Sallie McFague), Моника Сьё (Monica Sjoo), Стархок (Starhawk), Шарлин Спретнак (Charlene Spretnak) и др. Эти авторы доказывают, что мужская эксплуатация женщин и природы – это вариации на одну и ту же тему, и должны рассматриваться совместно. Экофеминисты призывают к изменениям не только социальных и политических структур, но и сознания.
Шерри Ортнер доказывала, что ассоциирование женщин с природой, а мужчин с культурой, уходит в древнюю историю. Вполне возможно, что такое разделение возникло из-за аналогии между роженицами и нянями и землей, из которой выходит растительная жизнь, поддерживающая жизнь человеческую. Такое соответствие способствовало тому, что мужчины поверили в то, что они будто бы исключение из природы, и могут выйти из круга рождения и смерти путем завоевания природы и всего, что ее окружает, включая женщин. С развитием сельского хозяйства и скотоводства, женщины стали рассматриваться как собственность, которой можно было обладать в той же степени, что и землей и животными.
Принижение женщин и материи позже было воспринято греческой философией и христианством, в особенности после принятия неоплатонической философии, радикально отсоединившей область идей от мира чувств. Отсоединенное от материи маскулинное эго, теперь уже в авраамических (монотеистических) религиях, стало проецироваться на единого Бога, который изображался как титанический патриарх, стоящий вне коррумпированного и изменяющегося материального мира, и управляющий им извне. Эта проекция усилила доминирование мужчины над женщиной и природой, потому что, как писала Мэри Дали, “когда Бог мужчина, тогда мужчина Бог.”
Несмотря на то, что эпоха Просвещения действительно привела к социальным переменам, принесшим большее равенство и свободу женщинам, в других отношениях, она закрепила и усилила дуализм мужчина/женщина. Основанная на картезианском разделении между познаваемым объектом и познающим субъектом, Научная Революция расширила власть патриархатного эго над материальным миром и узаконила дуалистическое мышление. Сьюзан Бордо описывает Научную Революцию как “побег от женского”, в частности побег от органической “женской” вселенной Средних Веков — вселенной, в которой люди были ее неотъемлемой частью. По словам Оуэна Барфильда, человек в Средние Века чувствовал себя “не островом, а зародышем”. Но Научная революция все изменила. Декарт высоко ценил разделение и привел к тому, что каждый человек стал ментальным островом — “островком”, который нужно было защищать от всего, что напоминало людям об их конечности и связи с живой природой. Как пишет Моррис Берман, новый человек науки стремился “все решить, снять любую пелену дикости, дезорганизовать [женского] Другого, так чтобы [маскулинная] Душа начала править в очищенном, мертвом и полностью предсказуемом мире.” Майкл Циммерман объясняет, как эго отсоединило себя от природы:
“Патриархатное эго обожествляет логику, потому как она представляется вечной в сравнении со смертной плотью. В попытке избежать смерти, эго должно убежать от жизни. Эгоистическая диссоциация подавляет весь человеческий организм. Экстаз отвергается во имя контроля; чувственность сводится к половому чувству. Женщины, тело, эмоции, природа постоянно напоминают о том, от чего надо отсоединиться. Они не подчиняются правилам, они непредсказуемы, безграничны, они — Другие, всегда угрожающие нарушить психическое пространство патриархатного эго.”
В книге 1980 г. «Смерть Природы: Женщины, Экология и Научная революция» (The Death of Nature: Women, Ecology and the Scientific Revolution ) Кэролин Мерчант исследует корневые метафоры для описания женщин и природы, и как они усиливают друг друга. Согласно Мерчант, начиная с древности до 16-го века природу описывали в “феминистических” терминах как кормящую мать (мадонну) или как дикую, хаотическую женщину (шлюху)*. Но с Научной революцией органические метафоры природы были заменены на механические. Хотя феминизация природы не лишена проблем, по крайней мере “образ земли как живого организма и кормящей матери служил в качестве культурного ограничения для человеческих существ.” “Переосмысление реальности и представление ее в качестве машины, а не живого организма”, привело к тому, что, как пишет Мерчант, наука “санкционировала власть над природой и женщиной.”
Примером такого сдвига парадигм может служить Фрэнсис Бэкон, отец современной науки. Мерчант пишет: “Большая часть образов, которые использовал Бэкон для описания своих научных целей, происходит их зала суда, где говорилось, что природа, как и женщина, должна подвергаться испытаниям с помощью механических средств, что весьма сильно напоминает судебные допросы ведьм с использованием механических средств для пыток”. Данный язык используется и сегодня, когда мы говорим о “твердых” научных фактах и “проникновении” маскулинной научной мысли в природу. У слов есть сила, и данный язык рефлексивно усиливает подчинение женщин. Подобно тому, как, по словам, Мерчант, природа перестала быть “активным учителем и родителем” и превратилась в “безмозглое подчиненное существо”, женщины перестали быть субъектами и стали объектами, вещами, которые контролируются мужчинами.
Экофеминистов обвиняли в гендерном эссенсиализме, в том смысле, что они ставят знак тождества между женщиной и природой. Однако одно дело говорить, что женщины изначально ближе к природе благодаря своей биологии (напр., менструация, роды, лактация), и другое – признавать, что мужчины поставили себя в обществе над природой и женщиной. То есть, не женская биология дает женщинам высшее понимание нашей взаимосвязи с природой, а социальный аспект этой биологии.
Экофеминизм приглашает нас к размышлению о том, что мы выиграли и что потеряли с “маскулинизацией мысли”. “Что выиграет человек, если он приобретет весь мир, но потеряет душу?” Экофеминизм призывает нас к объединению “маскулинного” и “фемининного”, к оздоровлению мужчин и женщин, общества и мира.
* * *
Recommended Links:
“Ecofeminism: Historic and International Evolution” by Laura Hobgood-Oster
“The Death of Nature” by Carolyn Merchant
“Is Male to Female as Nature Is to Culture?” by Sherry Ortner
“The Cartesian Masculinization of Thought” by Susan Bordo
Иллюстрация: Элзи Рассел — Три грации
http://www.patheos.com/blogs/allergicpagan/2014/10/01/eco-feminism/
* [Комментарий ВП. Недавно посмотрел фильм Ларса фон Триера «Нимфоманка» (2013). В Википедии фильм назван «эротической драмой». Драма — возможно, но не эротическая. На мой взгляд фильм как-раз о втором архетипе женщины, т.н. «шлюхе», о ее судьбе в современном «цивилизованном» обществе. Фильм не порнографический, и не эротический. Он просто о сексе, и он удивительно правдив. Главная героиня (ее прекрасно играет Шарлотта Гейнсбур, дочка известного в прошлом музыканта) с самого детства чувствует в себе силу над мужчинами, она вольна делать с ними все, что хочет. Мужчины же в фильме выглядят довольно жалко. Безусловно это феминистический фильм.]
время одуванчика 