В начале 1943 года; 70 лет назад, мой отец, Иван Матвеевич Постников (р. 1906 г), профессор Ленинградского политехнического института, полуживой, был эвакуирован из блокадного Ленинграда на восток. Добравшись до Ташкента, он медленно приходил в себя. Голода уже не было, но, по рассказам моей матери, еще год спустя прятал под подушку остатки хлеба.
Он мало и с неохотой рассказывал о блокаде. Частично мне удалось воспроизвести его воспоминания в книге, вышедшей к его столетию [1]. Здесь я привожу лишь коротенький отрывок из книги.
«Как-то тяжело вспоминать это трудное время… В стране и партии тяжело пережили убийство С.М. Кирова. Возникла нездоровая атмосфера подозрительности и арестов. Начало войны в какой-то мере разрядило тяжелую обстановку. Люди воспрянули духом. [NB! — ВП] Я записался в народное ополчение, но был отозван в последнюю минуту по приказу К.Е. Ворошилова, и поступил на оборонное предприятие, где изготавливали снаряды для «Катюши». [Отец рассказывал, как ему, инженеру-капитану в запасе, вручили револьвер и назначили командиром взвода, состоящего из преподавателей и студентов – последним раздали винтовки образца 14-го года. Это оружие предназначалось для обороны от немецких танков. Все, кто ушел на передовую из его взвода, не вернулись. — ВП]
«Снова мне потребовалась специальность слесаря. Далее начинается жизнь в блокадном Лениинграде, описанная во многих книгах. Мои личные переживания я описать не в силах. Самое страшное – это штабеля погибших и замерзших людей, сквозь которые приходилось пробираться поздно ночью домой.
Умерли с голоду мой старший брат Александр вместе с женой. Остались двое детей в возрасте 10-12 лет. Я любил своего брата особой любовью с малых лет; он много сделал для меня в начале моей жизни, после смерти отца; поддерживал мой интерес к чтению книг, уделял мне хлеба из своего военного пайка. Его смерть я пережил с большим трудом. Вся моя сила духа надломилась. Я не мог себе простить, что ничем не мог помочь ему, до сих пор страдаю от этой мысли. Помню, за несколько дней до смерти он пришел и спросил «нет ли у меня папирос». Хотя я не курил, но иногда доставал папиросы, чтобы заглушить голод. На этот раз у меня не оказалось ни папирос, ни кусочка хлеба. Уходя он сказал: «Видно, надо помирать». Я встрепенулся от этих слов и попытался подбодрить его.
Его старшая дочь Лена пришла через день и сказала: «папа умер». Но я сам был как полумертвый и ничего ей не мог ответить. Через неделю выяснилась возможность эвакуации, но его уже не было…»
[Эта картина иногда всплывает в моем воображении, когда я захожу в современный супермаркет; идя между полок, уставленных продуктами, я вижу, как отец ночью, после смены, пробирается мимо сложенных штабелями людей – ВП]
[1] И.М. Постников «Воспоминания и эссе», Киев, 2006. ISBN 966.530-000-8.
время одуванчика 