«Умер в твоей тишине»

В третьем классе у нас появился новый предмет – украинский язык.   В школе и классе все говорили по-русски,  в  семье и среди знакомых никто не говорил по-украински, и поэтому новый язык для меня оказался полнейшей неожиданностью.

Отношение к нему было скорее:  надо учить.Но учить было непросто.  Несмотря на то, что языки близкие, грамматика (орфография, синтаксис) украинского языка отличается от грамматики русского языка,  и обе грамматики мешают друг другу.  Например, там, где в русском языке два «с», в украинском одно,  там, где в русском  «а» — в украинском «о» и т.д. Например, если по-русски  мы писали «Домашняя работа», по-украински надо было писать «Домашня робота».  А теперь представьте себе, что за уроком русского языка сразу идет контрольная по украинскому.Поэтому по украинскому у меня всегда были тройки.  Я просто не мог так быстро перестраиваться.  Я думаю медленно.Тем более, что русский язык преподавала классный руководитель («преподавала руководитель» —  режет слух)  Эмма Михайловна Платонова, очень строгая (так мне казалось).  Во всяком случае, все силы я бросал на изучение грамматики русского языка, и даже после этого выше «четверки» не подымался. С украинским был кошмар.  Я его боялся и старался. Но ничего не помогало.  По всем диктантам — тройки, тройки, тройки.  Преподавала украинский язык Тамара Владимировна, в общем, симпатичная женщина, не такая строгая как Эмма Михайловна, часто по долгу и грустно смотревшая в окно.  Небольшой реванш я брал на уроках украинской литературы. Меня спасало то, что я читал стихи «с выражением». Старался произносить их как можно ближе к украинской речи.
Учительница это понимала, и иногда ставила мне «четверки», к большой моей (и родительской)  радости.Дома у меня была специальная внеклассная тетрадь, куда я записывал стихи Шевченко, стараясь выводить их красивым почерком,  которую регулярно показывал учительнице.  За это я получал некоторое вознаграждение: четверку в четверти.

Вспоминаю один смешной эпизод, который запомнился на всю жизнь.
Вызывает Тамара Владимировна к доске писать под диктовку.   Фраза по-украински звучит так (ее хорошо запомнил весь класс):

«I ось, при свiтлi вогнища, поперед сухого байраку,  у мертвiй тишi, зчинився бiй»
(И вот,  при свете костра, вблизи сухого оврага, в мертвой тишине, произошло сражение)

Я пишу:
«Iось,  присвiтлi вогнища поперед сухого бараку,  умер в твiй тишi, щенився бiй».
(И вот, пресветлые огни впереди сухого барака, умер в твоей тишине, щенился бой)

Я писал, не понимая смысла услышанного, но воображение работало вовсю. Например:
— «присвiтлi вогнища»  я представлял себе как огни, плохо различимые в темноте («пресветлые огни»);
— «умер в твiй тишi» — «умер в твоей тишине». Огни могли «умереть в тишине», т.е. погаснуть. (Сейчас мне кажется это довольно тонким поэтическим оборотом);
— «щенився бiй» — здесь у меня не было четкого понимания. Я думал, что «щенился», это то же самое, что «родился».

Стоя у доски, я слышал за спиной нарастающий смех.   Потом, сделал последнюю приписку. Вместо «щенився» написал «ощенився».  После этого класс взорвался  истерическим хохотом.
Я посмотрел на учительницу, она тоже смеялась. Мне стало стыдно.

Среди моих друзей, пожалуй,  наиболее правильным украинским языком, владел Саша Столяренко, и его семья (хотя они, как мне кажется, стеснялись этого и переходили на русский).  Мне нравился их говор, но поддержать его к сожалению я не мог.

Наибольшей плавностью и певучестью говорили по-украински во Львове. Мне приятно было слышать этот язык именно там.

Но совершенно невыносимо, когда говорят на «суржике», смеси русского и украинского. Это  профанация обоих языков.
Передачи по радио и телевидению, которые ведутся одновременно на двух языках,  не способствуют сохранению чистоты обоих языков.  Это языки разные и культуры разные.  Их надо охранять друг от друга, именно из-за их близости.

Например, я не представляю себе, как можно везти серьезный культорологический (политический, философский) диалог одновременно на двух языках. Ожидать, что оба собеседника, а также слушатели, в одинаковом совершенстве владеют всеми тонкостями обоих языков, не приходится. Поэтому такие беседы-диалоги всегда поверхностны.

Как переводчик должен заметить, что культуры, как и языки, обладают  идеосинкразией. То есть,  вообще говоря, непереводимы.  Это касается, конечно, не только украинского и русского, но вообще любых языков. Более того, в некоторых языках существуют понятия, не имеющие эквивалента в других языках.  Например, я сталкивался с техническими терминами, не имеющими аналогов в украинском  (и русском) языках.  Их приходилось буквально выдумывать. Можно привести случаи отсутствия коррелятов в латинских и славянских языках и т.д.

Культуры не вырастают в безвоздушном пространстве.  Это отражение земли, природы, уклада жизни.  Украинский язык,  это жизнь села и природы,  в городе он грубеет и портится (возможно, за исключением западноукраинских городов).  Русский язык, напротив, в своем наивысшем выражении, это язык столиц. Еще одно большое преимущество украинского языка — отсутствие мата.  Это язык более ласковый и уважительный: «Пане Вiкторе!»

В годы, когда я учился, русский язык доминировал.  Мне же хотелось вырваться за его пределы, но украинский был слишком близкой территорией.  Побег не удался.

Противостояние украинской и русской культур на Украине было всегда.  Здесь сыграла роль, конечно, история. Но с другой стороны, есть и психологические факторы. Ввиду близости  языков, каждый из них воспринимается как искажение другого.  Можно привести в пример отношение немцев к евреям в нацистской Германии. Идиш, на котором говорило еврейское население (диалект немецкого языка), воспринимался немцами как искажение их родного языка и вызывал раздражение.

Теперь задача нового поколения возродить украинский во всей его красоте. Возможно этому поможет становление украинской нации. Главное — не дать ему «умереть в твоей тишине».